Гедеон - Страница 121

121

— Нет. Что бы это ни было, нельзя. Просто залезь в яму, чтобы я, к чертовой матери, смог убраться отсюда. Прыгай туда и ложись лицом вниз, так будет лучше для нас обоих.

Карл помедлил, затем шагнул вперед и в сторону. Он чуть пошатнулся на краю ямы. На краю могилы Гедеона. Не думал он, что все так закончится. Здесь, на заросшем поле в дельте Миссисипи. Что он окажется израненным и побежденным. Что кто-то будет диктовать ему свою волю. И что его убьет жирный вонючий ублюдок, который, возможно, даже не понимает, что происходит, или ему до этого нет дела. Карл вдруг понял, что ему никогда не удастся обелить свое имя. Он не напишет великий американский роман, не увидит, как «Метсы» побеждают в очередном чемпионате по бейсболу среди обладателей кубков двух крупнейших лиг, и не посмотрит игру нового Майкла Джордана. Никогда не помирится с отцом и не сможет скорбеть о матери. И не проведет год на юге Франции, потягивая хорошее вино. Печально улыбнувшись, он подумал: «По крайней мере я хоть что-то сделал правильно. Последняя ночь с Амандой. Потрясающая ночь». Он вздохнул при этом воспоминании. Самом последнем в его жизни.

— Можно задать тебе один вопрос?

Он все еще может выиграть немного времени для Аманды. Сейчас только это имеет значение. Он все равно умрет, но если можно спасти ее жизнь, что ж — он умрет почти счастливым.

— Конечно, приятель. Спрашивай, что хочешь. Только поскорее. Потому что твоя подружка — следующая. Ей некуда идти, только до дороги за лесом. Наверное, уже дошла. Видишь вон тот маленький холмик? Знаешь, что там, за этим холмом? — Пэйтон полез в карман, вытащил связку ключей и потряс ее жирной рукой. — Моя быстрая классная тачка. Если только твоя девчонка не бегает быстрее всех в мире, думаю, я сумею ее догнать. Так что, да, один вопрос у тебя есть. Постарайся, чтобы он был хорошим.

Карл решил, что вопрос неплох.

— Как же это ты так разжирел, ублюдок?

От удивления и ярости глаза Пэйтона чуть не вылезли из орбит. Он чуть было не ударил парня, но потом подумал: «Да черт с ним, наплюй». Однако прежде чем Пэйтон успел что-либо сделать, прежде чем успел потянуть за спусковой крючок, чтобы прикончить этого заносчивого молокососа, который доставил столько хлопот, юнец резко вскинул руки, и две горсти земли полетели Пэйтону прямо в лицо.

«Черт, это когда он споткнулся в лесу, когда у него подвернулась нога. Тогда-то он и успел. Черт его подери!» Пэйтон подумал, что парень отталкивается от земли, чтобы встать, а он набрал грязи. «Надо бы… Черт подери!»

На миг Пэйтон ослеп и стал тереть запорошенные пылью глаза, чтобы вернуть зрение. Он заметил, как едва различимая фигура бросилась на него, и спустил курок. Мимо. Парень был силен, сумел опрокинуть Пэйтона, но теперь бывший коп снова мог видеть. И эту борьбу нельзя было назвать честной. Пэйтон весил килограммов на двадцать больше и привык к уличным дракам. Несколько секунд они боролись, юнец пытался дотянуться до ружья, Пэйтон нанес ему сокрушительный удар в голову и почувствовал, как тело парня обмякло. А когда колено Пэйтона с силой врезалось в подбородок противника, все было закончено. На всякий случай Пэйтон поднялся и сильно пнул юнца — тот, скорчившись от боли, покатился по земле. Пэйтон ударил его ногой еще раз, и парень еще ближе подкатился к зияющей могиле. Пэйтон явно забавлялся. Удар ногой, и юнец чуть ближе к яме. Другой удар — еще ближе. Последний пинок, и все, дело сделано. Пинок, выстрел, и можно заняться девчонкой.

И вдруг Пэйтон услышал это. Сначала ему показалось, что он сходит с ума. Но когда он взглянул вниз, на парня, то увидел, что тот, не обращая внимания на боль в избитом теле, поднял голову и прислушивается к…

Пению.

Монотонному, хрипловатому пению.

Боже мой! избавь меня из руки нечестивого,
Из руки беззаконника и притеснителя.

Карл застонал, не веря собственным ушам. «Господи, — подумал он. — Псалмы».

Это Мамочка. Почему она не убежала? Какого черта не унесла отсюда ноги? Что, черт подери, она делает?

— Старуха? — недоуменно спросил Пэйтон. Затем посмотрел вниз, на распростертого в грязи на краю свежевыкопанной могилы Карла, у которого не осталось сил, чтобы ответить ему взглядом. — Повезло тебе сегодня, малец. Проживешь еще чуть-чуть, увидишь, как я грохну еще одну твою черномазую приятельницу.

Он повернулся к лесу.

За любовь мою они враждуют на меня,
А я молюсь;
Воздают мне за добро злом,
За любовь мою — ненавистью.

С этими словами Одноглазая Мамочка вышла из леса на поляну. Руки негритянка держала за спиной и казалась спокойной и умиротворенной. Она сделала два неуверенных шага к Пэйтону.

— Посмотри на нее, — сказал Пэйтон Карлу, скривив губы в презрительной усмешке. — Слишком глупа даже для того, чтобы спрятаться.

— Ты нехороший человек, — обратилась негритянка к Пэйтону.

— Нехороший человек? — фыркнул тот, поворачиваясь к пожилой женщине. — Как ты думаешь, Мамочка, что здесь такое? Может, считаешь, что у нас вечеринка для всех хороших людей в округе? — Он рассмеялся, повернувшись в сторону Карла. — Она думает, мы развлекаемся! Ну, Мамочка, почему ты больше не поешь? Пой на нашей вечеринке!

— Я уже спела, — произнесла Одноглазая Мамочка.

— Ага, значит, время пения прошло?

— Да, — ответила она, — время пения прошло.

— Хорошо, а какое время настало? Может, настало время смерти?

— Да, — сказала Мамочка, — настало время смерти.

121