Гедеон - Страница 145

145

— П-почему? — произнесла она, запинаясь. — Почему вы так со мной поступили?

Она говорила с Карлом Грэнвиллом, и тот ей ответил:

— Потому что нам нужна ваша помощь. Есть еще что-то, о чем вы не знаете.

— О чем же? — спросила старуха, недоуменно моргая. — В день, когда хоронят моего славного мальчугана Томми, для меня больше ничего не имеет значения.

Карл протянул руку и дотронулся до ее тонкого запястья.

— О том, кто его убил, — сказал он, — и о том, что вы можете сделать. Ему уже не поможешь, но вы еще можете спасти нас. Он бы хотел этого — чтобы вы отомстили за его убийство.

— Убийство? — повторила Нора дрожащим голосом. — Томми покончил с собой.

— Его вынудили, — пояснил Карл, — значит, это убийство. Они еще не победили, миссис Адамсон. Им осталось совсем чуть-чуть, но еще не все потеряно. Если только вы сделаете кое-что ради нас. Ради него.

— Нет, — сказала она. — Этот разговор не имеет смысла.

— Вы столько лет защищали его. Были всегда рядом, когда он нуждался в вашей поддержке. Мы просим только о том, чтобы вы в последний раз поддержали его. Сделайте это, и, возможно, вы спасете его наследие для истории. А может, и его душу, — настаивал Карл, с мольбой глядя на Нору. — Прошу, выслушайте меня.

Она тщательно обдумала его просьбу. Он говорил так искренне. Какие голубые глаза у этого симпатичного паренька! А сам рассудительный, серьезный! Вот если бы ей в молодости попался такой мужчина! Она бы за ним в огонь и воду пошла!

Медленно, с трудом Нора Адамсон добрела до ближайшего стула и села, задумчиво поджав сухие губы.

— Пусть кто-нибудь принесет мне на три пальца хорошего теннессийского виски в высоком стакане с одним кубиком льда, — сказала она, — а потом я вас выслушаю.

36

Когда-то, будучи совсем девчонкой, простушкой Лиззи Картрайт, Элизабет Адамсон услышала знаменитую историю про Мэрилин Монро, которую тогда не поняла. Белокурая кинозвезда появилась где-то на публике, может, перед солдатами, воюющими в Корее, и ее встретили шквалом оваций. Она восторженно рассказала своему тогдашнему мужу, Джо Димаджио, о том, как радовались десятки тысяч людей и с каким обожанием скандировали ее имя. «Ты даже представить себе не можешь, что там творилось!» — воскликнула она. И великий бейсболист из «Нью-Йорк янкиз» тихо произнес: «Могу».

Наконец-то до Лиззи дошел смысл этой истории.

Раньше никто не скандировал ее имя. Никто не аплодировал. Но сегодня миллионы людей — десятки, а может, и сотни миллионов — обожают ее.

Похороны обещают быть великолепными. Станут настоящим триумфом. Память о Томасе Адамсоне сохранится надолго, а ее собственное будущее засияет еще ярче. Элизабет знала, что благодаря силе духа, которую она проявляет на фоне слабости своего покойного мужа, они оба кажутся лучше, человечнее и доступнее. Ее мужество компенсирует его трусость. Его печальная кончина сдерживает ее амбиции. Даже после смерти Тома они остаются идеальными политическими партнерами.

Средства массовой информации сейчас неистовствуют, пытаясь добраться до нее. Но Элизабет не подпускает их близко, сохраняя дистанцию и достоинство. Тем самым только поддерживая ажиотаж вокруг собственной персоны, который, по-видимому, достигнет пика сегодня вечером.

Линдсей был прав. Когда все началось, он сказал, что Элизабет недосягаема. И непобедима.

Сегодня, через несколько часов после похорон, она объявит, что согласна выдвинуть свою кандидатуру. К концу недели заручится поддержкой Демократической партии.

А через пять месяцев она станет президентом Соединенных Штатов Америки.

Неприкосновенной.

Элизабет оглядела гостиную в жилой части Белого дома. Томми никогда здесь не нравилось. Он чувствовал себя не в своей тарелке, не верил, что находится в этом доме по праву. Она же полюбила это место, едва перешагнув порог. Восхищалась красотой здания и историческим прошлым. Обожала его роскошь и величие. А теперь все это принадлежит ей.

Элизабет Адамсон обула туфли. Она готова. Простое черное платье от Валентино; в нем она выглядит элегантной, изысканной и чуть беззащитной. Внезапно ей захотелось, чтобы день поскорее закончился. Все оказалось куда более утомительным и изматывающим, чем она ожидала. Элизабет скинула туфли, села, прислонившись к мягкой спинке дивана, и откинула голову на подушку. Бывшая первая леди решила чуть-чуть вздремнуть. Пару минут. Кратчайший отдых, затем она вновь соберется и приведет в порядок мысли. И будет готова к продолжению.

Она не знала, сколько времени провела с закрытыми глазами. Просто поняла, что в комнате кто-то есть. Она ощущала присутствие постороннего человека, чувствовала, что за ней наблюдают. Элизабет резко открыла глаза. Ей потребовался всего лишь миг, чтобы окончательно прийти в себя. Она бросила взгляд на часы — сон длился меньше пяти минут. Затем миссис Адамсон улыбнулась и похлопала ладонью по дивану, приглашая президента Соединенных Штатов сесть рядом. Джерри Бикфорд даже не шелохнулся.

— Я не одобряю, Элизабет. И хочу, чтобы ты знала.

— Да, Джерри, ты высказался вполне ясно.

— Это неуважение к должности президента. И к Тому, — сказал он. — Особенно по отношению к Тому.

— Мне жаль, что ты воспринимаешь все именно так. Я этого не хотела.

— Не понимаю, почему лорд Огмон имеет на тебя такое влияние. Я не знаю, что между вами происходит, но ему здесь не место. Не сейчас. Не сегодня.

— Нет никакого влияния, Джерри. И ничего не происходит. Просто для других жизнь продолжается. Уж ты-то понимаешь, что это всего лишь бизнес. И на таком высоком уровне нельзя допустить, чтобы смерть ему помешала. Даже смерть Тома.

145